Первым председателем КГБ был вологодский комиссар госбезопасности
1618
«По имеющимся данным, в одном из поселков в районе города Медвежьегорска финской разведкой сформирован и проходит подготовку для действий в тылу Красной Армии разведывательно-диверсионный отряд численностью до одной роты. Личный состав его укомплектован из наиболее физически выносливых и натренированных в ходьбе на лыжах финских солдат…»
Именно так начиналась хранящаяся сейчас в архиве регионального УФСБ директива управлению НКВД по Вологодской области, подписанная в 1942 году нашим земляком, а в ту пору заместителем народного комиссара внутренних дел СССР и комиссаром госбезопасности Иваном Серовым.
Куратор «истребков»
Этот уроженец деревни Афимское бывшего Кадниковского уезда, выходец из простой крестьянской семьи сделал стремительную даже по тем временам карьеру.
Наделенный живым умом и способностью располагать к себе собеседников, Серов был заведующим избой-читальней, председателем Замошского сельского совета, курсантом Ленинградской пехотной школы и красным командиром. А в 1939-м, на волне больших «чисток» в армии и в органах госбезопасности, всего за несколько месяцев сумел преодолеть сразу четыре карьерные ступени, последовательно занимая должности от заместителя и начальника Главного управления рабоче-крестьянской милиции до народного комиссара внутренних дел Украинской ССР.
Начало Великой Отечественной войны наш земляк встретил уже в качестве первого заместителя Народного комиссара госбезопасности СССР, став, по сути, в чекистской иерархии вторым человеком после всесильного Лаврентия Берии. Точнее - делил эти лавры с еще одним бериевским приближенным, Виктором Абакумовым.
В первые месяцы гитлеровского нашествия именно Серов во многом отвечал за массовое создание в стране истребительных батальонов, внесших затем огромный вклад в общую арифметику Победы. «Истребки», в число которых зачислялись как мужчины, так и женщины, в свободное от основной работы время несли караульную службу на тыловых объектах, участвовали в поимке дезертиров и вражеских парашютистов, а еще служили кадровым резервом РККА. За четыре военных года предварительные армейские навыки в истребительных батальонах получили более 12 тысяч вологжан, примерно 8000 из них затем отправились на передовую.
Диверсантам на Вологодчине разгуляться не дали
Много внимания уделял заместитель наркома и выстраиванию эффективной системы противодействия вражеской агентуре на прифронтовых территориях, особо выделяя при этом «свою» Вологодчину. В частности, еще одна сохранившаяся в архивах вологодских чекистов директива Серова гласит: «За последнее время отмечена резко возросшая активность вражеской авиации над территорией Вологодской области и особенно ее юго-западных районов. Многочисленные разведывательные, а особенно ночные полеты немецких самолетов, зафиксированные противовоздушной обороной, связаны или с подготовкой, или непосредственно с выброской шпионов-одиночек и диверсионных групп противника. Это косвенно подтверждается и ростом воздушных боев между истребителями нашей авиации и немецкими самолетами. В частности, три дня назад один из самолетов противника Ю-88, будучи подбит и совершая вынужденную посадку, разбился на территории Вологодского района».
Дальше в директиве идут конкретные указания мероприятий, направленных на расширение «групп содействия» (добровольных помощников и информаторов военных контрразведчиков на местах) и охват ими всех населенных пунктов района. Забегая вперед, отметим, что на первом этапе войны это оказалось действенной мерой - в большинстве случаев высадившихся на Вологодчине вражеских парашютистов выявляли и задерживали в течение первых 48 часов после десантирования. Ведь информацию о всех замеченных в окрестностях деревень чужаках местные жители тут же сообщали в органы НКВД.
Сам Иван Серов за время войны как минимум дважды приезжал на Вологодчину. И один из таких визитов, как считается, связан с поисками вражеского «аэродрома подскока» на территории Никольского района. По оперативным каналам поступили сведения, что на опушке отдаленного лесного болота немцы подготовили и замаскировали полевую взлетную полосу. Якобы гитлеровские самолеты ночью со стороны Тихвина перелетали линию фронта, незаметно садились на никольский «аэродром подскока», заправлялись здесь горючим и летели дальше, до Горьковской области. Но информация о существовании такого аэродрома так и не подтвердилась.
Во многих послевоенных литературных произведениях двух замов Берии принято классифицировать как «плохого» и «хорошего». В противовес Абакумову портрет Серова обычно рисуют светлыми красками, пытаясь изобразить из него бессребреника и настоящего служаку, работавшего не на личные интересы, а исключительно во благо государства. И архивные документы в чем-то подтверждают эту версию.
Но назвать Серова безгрешным тоже нельзя. В военное время, когда на кону стояла судьба целой страны, оставаться добрым и хорошим для всех при его должности было просто нереально. Именно Серов руководил спецоперациями по выселению ингушей и калмыков, обвиненных в пособничестве врагу. Он же в первый военный год отвечал за очистку прифронтовой Москвы от «неблагонадежного элемента» и уголовников. Всех последних приравняли к пособникам врага и особо не церемонились.
Известно также, что наш земляк был не любителем просиживать штаны в служебном кабинете, отличаясь повышенной мобильностью и большой личной храбростью. Даже в поездках по прифронтовой полосе он, как правило, обходился без личной охраны, полагаясь только на себя, водителя и проверенный в деле автомат ППШ.
Справедливость восторжествовала
В первый послевоенный год, когда на Серова возложили обязанности уполномоченного НКВД СССР по Группе советских войск в Германии, Абакумов инициировал своеобразную операцию «Чистые руки». 10 подчиненных Серова были обвинены в присвоении контрибуционного имущества (в качестве платы за нанесенный ущерб советской экономике побежденных немцев обязали сдавать золотые и серебряные изделия, а также столовые приборы из драгметаллов, которые шли затем в Советский Союз на переплавку). Офицеров арестовали и привезли на Лубянку, где требовали дать показания на Серова как на главного расхитителя. Но спешно вернувшийся в Москву вологжанин смог доказать, что обвинения против него были сфальсифицированы.
Сам Абакумов впоследствии попал под суд и был расстрелян, тогда как Иван Серов уже в бытность Хрущева стал первым руководителем только что созданного Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР.
В этой должности вологжанин проработал несколько лет, потом был назначен начальником внешней разведки (ГРУ). Но после того как вскрылась шпионская деятельность Олега Пеньковского, вероятно, самого высокопоставленного «крота» в советском разведывательном ведомстве, Серов попал в опалу «в связи с потерей бдительности», разжалован до генерал-майора и даже лишен присвоенного ему ранее звания Героя Советского Союза.
Последние четверть века своей жизни Иван Александрович провел в Москве и умер в 1990 году, пережив и Брежнева, и Андропова, и Черненко. И даже в очень преклонном возрасте сохранял ясную память, острый ум и неуемную энергию, которую тратил пусть на маленькой, но снова руководящей должности - председателя дачного кооператива.
В постперестроечное время на волне оголтелой критики в адрес всех без исключения сотрудников КГБ про Серова на Вологодчине почти не вспоминали. Нет его упоминания и в вышедшей в 80-е годы книге «Золотые Звезды вологжан», где перечислены земляки, удостоенные звания Героя Советского Союза. И лишь затем, когда из рассекреченных архивов стало известно, какую огромную роль сыграли военные чекисты, вместе со всем народом приближая Победу над врагом, справедливость наконец-то восторжествовала.
В 2005 году стараниями бывшего руководителя Замошского сельсовета Александра Староверова в Сокольском районе был установлен памятный камень в честь именитого земляка, тогда же имя Серова попало в энциклопедию выдающихся вологжан.
Что же касается упомянутого в начале материала финского отряда лыжников-разведчиков, то та директива Серова тоже оказалась не напрасной. На линии фронтового разграничения и в тыловых опорных пунктах (из-за большого числа озер, лесов и болот сплошной линии окопов на территории Карелии и к югу от знаменитого Оштинского рубежа не существовало) были выставлены дополнительные посты и «секреты». И первая же массированная вылазка финских лыжников на нашу территорию оказалась последней - на северо-восточной оконечности Онежского озера вражеский отряд попал под кинжальный пулеметный огонь и был почти полностью рассеян.
Комментарии (0)