Мама всю войну пахала на своей лошади Маньке
957
Я и моя соседка Антонина Александровна Зорина проживаем в деревне Закозье Кирилловского района - одна с 1937, другая - с 1941 года. Отцы наши погибли на войне, матери трудились в колхозе день и ночь, даже спать на кровать не ложились, чтобы не проспать. Прилягут на скамейку вздремнуть, и опять на работу.
У наших матерей было много детей, и все маленькие. Бабушек и дедушек рядом не было, и мы оказались предоставлены сами себе. Правда, много приходилось водиться с младшими братьями и сестрами. У меня, например, был годовалый брат. Он ползет впереди, а я иду за ним сзади. Кормить водила через дорогу к чужой бабушке. Она накормит Толика кашей и мне даст ложечку, вот и вся еда. Когда в возрасте около двух лет братик умер, меня с другими детьми стали посылать на работу - поливать и полоть капусту, пшеницу, лен. На работу водила нас старая бабуля, которая следила за тем, чтобы мы шли до поля за руки и не потерялись. Бывало, зайдем в поле, а нас и не видно в зарослях льна или пшеницы. Каждому для работы давали свой загон. Мы плакали, занозив руки, но пололи.
А когда поливали капусту, помню, перепачкаемся в земле, и женщина, которая доставала ведрами воду из реки, бывало, захватит каждого из нас за шиворот, выполощет в реке, как тряпку, и поставит к кустикам сохнуть.
В июне 1939 года сгорела половина моей родной деревни Осаново - восемь самых добротных домов, в том числе и наш. Во время пожара взрослых в деревне не было - все копались на огородах, но мы сообразили и успели вынести самовар, швейную машину и два совка хлеба. Вот так накануне войны мы и остались без ничего. А потом ели мякину с землей, мох, траву разную, отчего были похожи на маленьких старушек, а животы наши раздувались от такой пищи, как у беременных. Мы росли не только в голоде, но и холоде. Бегали босиком друг к другу в гости по снегу и грязи, носили грубые домотканые платья.
Мама всю войну пахала на своей лошади Маньке. Еще был жеребенок Орлик, но его взяли на войну. Манька наша была очень смирной и умной. Мы возили с нею навоз на таратайке из двух колес. Ехать на таком транспорте было приятно, а вот убирать навоз - очень тяжело. Помню, все вспотеем, начнем задыхаться. Вот какой мучительной была жизнь в детстве. Да и потом не слаще.
Из колхозов не отпускали, паспортов не давали. Я училась, чтобы работать на гармонном производстве, но цех закрыли, на том все и встало. Так всю жизнь и бились.
Отцов наших убили на войне, матери умерли еще в семидесятых годах, и никто нам никаких льгот не определял, матерям только и давали, что открытки к праздникам.
Теперь я стала старой, живу с сыном-инвалидом. Дом у нас дряхлый, валится то одна стена, то другая. Веранда тоже отходит, окна все сгнили, крыша не покрашена. Доживем ли мы до льгот, как дожили до них участники войны и их вдовы, неизвестно. А хотелось бы…
Комментарии (0)