Как на Святки в бане вызывали дух Сергея Есенина

Какое счастье, что я родилась и провела детство в деревне! Теперь, с высоты прожитых лет, я это понимаю. А зима! Ох, и снежные были зимы с удивительными морозными узорами на окнах.

Зима - это коньки на валенках, катание по ледянке на кусках изоплиты и с горок на деревянных чунках-санках. А еще на «бомбах»! 

В конце 50-х годов наш Сухонский ЦБК изготовлял подвесные баки для самолетов, для увеличения дальности полета. Эти баки имели обтекаемую форму и были похожи на небольшие бомбы. В производстве случался брак, его распиливали и складировали, а народ разбирал эти половинки. Кто-то даже лодки из них делал. А наши папы вырезали в них отверстие, чтоб можно было сесть внутрь, и мы на них катались с гор. Замерзшие штаны приходилось снимать вместе с валенками, когда мы возвращались с таких катаний. 

И всю эту застывшую конструкцию кидали на горячую русскую печь. 

А еще зима - это смешанный запах апельсина, яблока, зефира и конфет в пакетах из мешочной бумаги, новогодний подарок - великая роскошь для нас в ту пору. До сих пор я помню запах елки, которую мы с папой привозили из леса, чтобы поставить дома. Ездили мы туда на самодельных лыжах с палками-ветками от деревьев. У папы лыжи были охотничьи - пошире обычных, но их он тоже делал сам. Наши отцы умели делать все... ну или почти все!

А потом, сразу после Рождества Христова, начинались Святки - самое подходящее время для гаданий!

Настали святки. То-то радость!
Гадает ветреная младость,
Которой ничего не жаль,
Перед которой жизни даль
Лежит светла, необозрима...

Так писал Александр Пушкин в романе «Евгений Онегин». И хоть его Татьяна побоялась гадать в бане, но мы рискнули. И в крещенский Сочельник собрались погадать на блюдце в бане у Владика - у-у-у, не для слабонервных это. Не зря Татьяна у Пушкина передумала... Полумрак, свечи, лист бумаги с цифрами и буквами и блюдце - оно должно двигаться и отвечать на наши вопросы, когда мы вызовем чей-то дух. Помню, Есенина вызывали и почему-то ждали от него брани нецензурной. Сейчас Есенин - мой любимый поэт.

Хоть мы были еще подростками, «ветреная младость», но как не погадать в Святки на девятую веху – «Девятая веха, покажи мне жениха». Чтоб найти дорогу в поле после метели, ставили веточки - вехи. Вот их мы и отсчитывали от начала деревни - один, два, три, четыре... от девятой отламывали немного и прятали под подушку на ночь - кто приснится?

А еще мы с подругой Валей ходили вечерами заваливать двери домов знакомых ребят - в своей деревне и в соседних. К входной двери стаскивалось все, что под руку попадет - поленья, метелки, лопаты, колья и все, что было в наших силах поднять. Это нагромождение можно было залить водой, чтобы к утру замерзло. Иногда и записочку какую-нибудь писали и крепили к двери. Так, в соседней деревне жил Раша, наш ровесник, - парень хозяйственный был, у него уже и мотоцикл имелся в ту пору. Вот мы и оставили записку на двери, сообщавшую, что в этом доме живет богатый жених.

Над нами тоже подшучивали, всяко бывало. Однажды в зимнем полумраке я запнулась за веревку, натянутую поперек дороги, и полетела в сугроб, а надо мной в ветках тополя закачалось чучело, так как веревка была привязана к нему. Ну и натерпелась я страху тогда!

19 января, на Крещение Господне, наше Святочное веселье заканчивалось. А потом вдруг и детство закончилось... Но оно стало нашим жизненным фундаментом. Ведь от того, как прошло детство, во многом зависит, какими людьми мы станем.

Много деревень в России вымерло, а вот наша возрождается! Возвращаются те, кто когда-то уехал по распределению после техникумов, институтов или просто уезжал на заработки. Обживают родительские дома, кто-то строит новые. И моя жизнь давала зигзаги - то в Эстонию, то в Америку. Но я всегда возвращалась в свою деревню - туда, где «с любой травинкой хочется дружить».

Надежда НАСТЮНИЧЕВА, Сокол