Как 18-летняя девчонка «кошмарила» вологодские бани

Свой 85-й день рождения отметит этой осенью областное УМВД. Созданное 29 сентября 1937 года (тогда Северный край разделили на Вологодскую и Архангельскую области), изначально оно называлось Управлением рабоче-крестьянской милиции. 

К юбилею ведомства мы запускаем рубрику «Ретродетектив», где станем рассказывать о леденящих душу преступлениях, курьезных случаях и увлекательных расследованиях, которых за эти годы у вологодских стражей порядка было немало. Начнем с непростого военного времени.

Второй фронт

В годы военного лихолетья преступность в голодной Вологде была высокой: обворовывали квартиры, подделывали хлебные карточки, спекулировали водкой, мошенничали. Зачастую вместо буханки хлеба могли подсунуть деревянную чурку с ржаной краюшкой, под видом американской тушенки - банку, набитую паклей и кирпичом. А на окраинах в частном секторе уводили скот из сараев. 

В то время, вспоминал ветеран уголовного розыска Михаил Барышников, вологжане часто держали коз. Под покровом ночи грабители забирались в хлев и закалывали животное: отрезанную голову они оставляли, а тушки уносили с собой. Зимой козокрадов можно было выследить по «горячим следам», пока капавшую с тушки кровь не заметало снегом. Но задержать их было очень сложно: измученных голодом людей не пугали ни оружие, ни наказание. 

Немало проблем доставляли милиции и дезертиры. Однажды в 1942 году операм стало известно, что в лесах Вологодского района прячется боец, сбежавший с фронта. После недели поисков солдата обнаружили: он скрывался в буреломе, а одна из селянок носила ему еду. Подобраться к мужчине без шума было невозможно: по людям в форме он открыл стрельбу, а последний патрон приберег для себя, предпочтя смерть штрафбату. В тот раз милиционеры не пострадали, а вот годом позже, задерживая дезертира, вымогавшего продукты в деревнях, трое сотрудников лишились жизни. 

«Банное дело»

Зима 1942 года запомнилась вологжанам не только лютой стужей, но и масштабным по тем временам «банным делом». А началось все с рядового, казалось бы, происшествия. В одной из бань Вологды у посетительницы «увели» одежду, взамен оставив старые лохмотья. Женщина была беженкой из блокадного Ленинграда, и украденные вещи были единственными в ее гардеробе. Вскоре такие кражи начались и в других женских банях. Но внутреннее наблюдение ни к чему не привело. Дело в том, что в бане собиралось много народу. Каждая посетительница убирала одежду в шкафчик, запирала, а ключ отдавала банщице в обмен на шайку с таким же номером. И вроде бы все шло спокойно, пока кто-то из дам не обнаруживал свой шкафчик пустым. Наглости воров не было предела: получалось, что преступления они совершали буквально на глазах у милиции.

Анализируя «серию», опера пришли к выводу: злоумышленница моется в бане вместе со всеми и незаметно меняет свой тазик на шайку женщины, чьи вещи ей приглянулись. Но как схватить за руку дерзкую воровку? С банщицами проводились ежедневные инструктажи, женщинам-милиционерам после рабочего дня приходилось идти еще на банное дежурство. И преступницу поймали.

Взору сыщиков предстала худенькая 18-летняя девчушка с косичками и большими глазами. Не верилось, что это она целый месяц «кошмарила» город. Задержанная сразу во всем созналась, не пытаясь увиливать. Как выяснилось, юная воровка жила в Заречье в частном доме с матерью и сестрой - о занятиях родственницы они не знали. На вопрос следователя, где украденные вещи, последовал сухой ответ: «В подполе». Там оперативники и нашли составленные в ряд сумки, сетки, авоськи. Внутрь девчушка даже не заглядывала, а вот одежду (куртки, шубы, платья) продавала на рынке или обменивала на продукты. Милиционерам пришлось не один месяц ра­зыскивать хозяев найденных в подполе вещей. 

В расследовании «банного дела» участвовала Таисия Матвеева - в то время лейтенант милиции. За годы службы ей довелось раскрыть немало краж. К примеру, летом 1942 года на улице Комсомольской злодеи средь бела дня обокрали сразу несколько частных домов. Пока хозяева были на работе, пропали продукты и вещи. Все взломы совершались одинаково: дужки навесных замков были просто раздавлены. Это значит, что орудовал один и тот же преступник, и вскоре его нашли.

На первом же допросе Петр Ануфриев сознался в кражах: 

- Просто захотелось поесть. 

А после двух дней в камере рассказал и детали. Оказалось, что он сбежал с фронта, случайно сошел с поезда в Вологде, на первой попавшейся улице залез в чужой дом. Мощный детина показал, как ломал замки голыми руками. 

- Что же ты, такой здоровый, а с фронта убежал? - укорила девушка-милиционер.

- Страшно там очень, отдох­нуть захотелось, - сразу посерь­езнел Петр.

Прошло время. Таисия Матвеева уже забыла своего незадачливого грабителя, как вдруг он сам напомнил о себе. Однажды, сидя в кабинете, она услышала звуки оркестра: так солдат провожали на фронт. Но внезапно музыка стихла, послышались крики: «Стой, стрелять буду!» - а вскоре на пороге появился запыхавшийся Петр Ануфриев. Отыскав глазами Таисию Александровну, он сказал: «Я еду на войну, решил вот попрощаться. Извините меня за все. Коли жив буду, напишу». Уже через секунду в дверях показался конвой - беглеца увели. Но его взгляд лейтенант Матвеева запомнила на всю жизнь.

Коварный «след»

После войны фронтовик Михаил Соловьев пришел работать в уголовный розыск. И его, еще совсем неопытного милиционера, сразу направили в деревню Зубово Чебсарского района. Дорог тогда не было - до места опер добирался двое суток на перекладных, а там выяснил: в деревне завелся вор. Как рассказала потерпевшая старушка, она на полчаса зашла к соседке, дом приперла батожком, а когда вернулась, то заметила: из сундука пропали шуба на лисьем меху, сарафан и несколько кофточек - крупное хищение по тем временам. 

Осмотрев дом, Михаил Соловьев понял: грабитель прошел через хлев, оттуда - в сени, потом - в горницу. Вот только следов никаких не оставил. Кроме одного… А некая сельчанка вспомнила: в тот день она видела возчика Пешкова из соседней деревни. Мужик средних лет, но на фронт не ушел: страдал какой-то болезнью.

Допрос подозреваемого ничего не дал: мужик отнекивался, говорил, что мимо Зубова ездил за сеном. Зацепиться было не за что, но каким-то внутренним чутьем Соловьев понимал, что возчик что-то скрывает. Обыскав дом Пешкова (тоже «мимо»), бывший разведчик пус­тился на хитрость. Он взял подозреваемого под арест: запер его в бане, приставил охрану из местных жителей. Спустя сутки арестанта вывели на место преступления и как бы между прочим предложили облегчиться, что тот и сделал после долгого сидения взаперти. Тогда сыщик отвел возчика к предыдущему «следу» у дома потерпевшей и грозно спросил: «Узнаешь свое дерьмо? Вот отправим его в Вологду на биологическую экспертизу, там и проведут сравнение».

Понял мужик, что попался: написал явку с повинной, все вещи вернул - он их за деревней в стогу сена спрятал. Вот только насчет экспертизы Соловьеву соврать пришлось: в то время не было возможности ее сделать. Так сказать, на испуг взял.

Ольга БУРЧЕВСКАЯ 
(при участии пресс-службы УМВД России по Вологодской области)