Дело влюбленного шпиона
1215
В кольце врагов
33-летнего гражданина Варакина, уроженца Вологды, холостого и беспартийного, арестовали в декабре 1924 года по подозрению в шпионаже в пользу Америки. Поводом послужила оперативная информация, поступившая несколькими днями ранее из Архангельского губотдела ОГПУ. В ней говорилось, что «бежавшие в 1918 году из Ленинграда французские посланники» вместе с временно находившимися в Вологде представителями американского и итальянского посольств завербовали несколько провокаторов и осведомителей. В их числе был назван и сын потомственного торговца Петр Варакин.
Приводились в справке и некоторые факты его неспокойной биографии. Якобы еще в 1918-м, получив от своих иностранных покровителей крупную сумму денег, Варакин был направлен для подрывной работы на Украину. Там примкнул к армии Врангеля, вместе с отступающими белогвардейскими частями оказался в Париже, а затем под фамилией Воронин нелегально вернулся в Россию, снова обосновавшись в Вологде.
Для лучшего понимания происходивших тогда событий важно знать общеполитическую ситуацию того времени. В конце 1924 года Гражданская война формально уже закончилась, но среднеазиатские республики терроризировали басмаческие банды, а по внутренним российским губерниям катилась волна локальных крестьянских восстаний. Обосновавшиеся за границей белогвардейские организации открыто заявляли о своей стратегии насильственного свержения советской власти, и на советско-польской и финской границах чуть ли не еженедельно случались перестрелки.
По сути, шла необъявленная диверсионная война. Одних лишь подозрений против Варакина, подкрепленных доказательствами, что он действительно общался с представителями зарубежных посольств, а потом и примкнул к Белому движению, казалось, должно было хватить, чтобы без суда и следствия отправить его в расход. Но такое было принято демонстрировать лишь в перестроечных фильмах про «кровавый чекистский режим». Реальность оказалась совсем другой. В ней нашлось место и всем необходимым юридическим процедурам, и довольно беспристрастному следствию.
Любовь и хвастовство
Первые показания самого Варакина, казалось, лишь усугубляли его вину. Отрицая факт шпионажа, он признавал, что общался с французскими и американскими посланниками и даже брал от них деньги. Рассказывал, что успел повоевать как в Белой, так и в Красной армиях. В общем, как нельзя лучше подходил на роль шпиона, но следствие решило не клеить ярлыки заранее, а во всем детально разобраться.
Из объяснений Варакина выходило, что до революции он был студентом университета в Юрьеве, а вернувшись в Вологду в 1918-м, пробыл здесь лишь несколько месяцев. Потом в поисках сытой жизни подался на Украину, попал в белогвардейскую армию, вместе с ней отступал до Новороссийска. Но в самый последний момент от эвакуации отказался и вместо Парижа (как впоследствии выяснилось, архангельские чекисты действительно ошиблись в описании маршрута вологжанина, спутав его с другим, схожим по фамилии гражданином) сумел оказаться в рядах Красной Армии в качестве военного медика. А после демобилизации вернулся в Вологду, где и жил мирной жизнью, ни в каких тайных обществах и организациях не состоял, а лишь отправлял откровенные письма своей невесте, оказавшейся в ту пору в Архангельске.
Но эта самая невеста с красивым именем Августа его в итоге и сдала, передав в органы ОГПУ часть писем Варакина и поведав содержание его «контрреволюционных разговоров». Почему это произошло, оставим за рамками повествования, отметим лишь, что мораль современной молодежи сильно отличается от той, что существовала в комсомольские 20-е годы.
Из рассказов девушки Августы, подкрепленных выдержками из присланных ей писем, и стала проясняться картина пребывания Петра Варакина на вологодской земле в беспокойном 1918-м.
Как оказалось, вернувшись в родную для него Вологду и прослонявшись несколько недель без работы, он стал внештатным сотрудником издававшейся тогда популярной газеты «Эхо». Когда в конкурирующем издании стали появляться материалы о деятельности временно переехавших в Вологду иностранных посольств, наш герой также решил специализироваться на этой теме и через своих знакомых смог получить доступ к представителям дипкорпуса.
Чаще всего начинающий журналист общался с американским посланником, считавшимся старейшиной дипломатического корпуса в Вологде, а также с представителями Франции, Италии и Сербии. А потом стал и получать от них деньги за разные услуги.
Позднее Варакин рассказывал своей невесте, что деньги ему давали за сбор разведданных, и даже хвастался выданным удостоверением представителя некоего «Общества спасения России» - подпольной белогвардейской организации. Правда, сам вологжанин по-прежнему отрицал свою шпионскую деятельность, а хвастливые рассказы о своей тайной деятельности на ниве спасения Отечества объяснял банальным желанием произвести впечатление на понравившуюся ему девушку.
Честное слово потомственного гражданина
Со слов Варакина, деньги у посланников он брал не как журналист-информатор, а как соорганизатор модных некогда «балов-знакомств», куда на танцевальные вечера приглашались как вологодские девушки, так и коротающие время иностранные дипломаты. Собранные с них «взносы» шли на аренду помещений и приобретение свечей. Кстати, именно на одном из таких балов сам Варакин и познакомился со своей Августой.
Завертелся маховик следствия. Удивительно, но даже учитывая суровость того времени и тяжесть обвинений в шпионаже, никаких «допросов с пристрастием» к арестованному не применялось. Вместо этого проводились очные ставки, просматривались подшивки вологодских газет за 1918 год, опрашивались близкие и знакомые Варакина. Его самого даже под конвоем возили в Архангельск, чтобы на месте уточнить ряд спорных моментов, а потом вернули в вологодский «исправительный дом».
Но в тюрьме Варакин пробыл меньше трех месяцев. В феврале 1925-го, все еще находясь под следствием, он был отпущен под подписку о невыезде и «честное слово потомственного гражданина Вологды» (была в то время и такая юридическая норма!).
Точку во всей этой шпионской истории поставил заместитель губернского прокурора Скоморохов, через 10 месяцев после начала следствия «рассмотревший произведенное дознание Вологодским ОГПУ по обвинению гражданина Варакина». В прокурорском постановлении говорилось, что все обвинения в адрес вологжанина построены лишь на показаниях его невесты и никакими другими доказательствами не подкреплены, а потому обвинительное дело было решено прекратить и сдать его в архив Вологодского губотдела ОГПУ. Фактически это означало полное оправдание несостоявшегося шпиона.
Как сложилась дальнейшая жизнь Петра Варакина, простил ли он свою невесту, мы, к сожалению, не знаем. В последующих архивных делах Вологодского управления госбезопасности фамилия этого человека отсутствует. Сохранились лишь написанные преимущественно чернилами и карандашом материалы допросов и очных ставок, а еще хранящиеся в отдельном конверте как вещдоки письма Варакина «милой Августе» - откровенные, искренние и очень нежные.
Кстати
20-е годы прошлого века были неоднозначными для страны. В них послевоенная разруха и тотальный дефицит (недаром показания обвиняемого частично написаны карандашом!) соседствовали с массовым энтузиазмом рабочих масс и первыми проблесками зарождавшегося НЭПа. А еще это было время резких субъективных решений, когда жизнь конкретного человека могла напрямую зависеть от порядочности и четности отдельного следователя или прокурора. В архивах Вологодского УФСБ есть еще несколько дел, где граждан, обвиняемых в середине 20-х в шпионаже и контрреволюционной деятельности, оправдывали за недостатком улик или отсутствием состава преступления.
Но были примеры и иного рода. Так, сокольского поэта Алексея Ганина, бывшего свидетелем на свадьбе Сергея Есенина с Зинаидой Райх, в том же 1924-м столичные чекисты арестовали по ложному обвинению в принадлежности к «Ордену русских фашистов», а затем и расстреляли во внесудебном порядке. Спустя четыре десятка лет Алексей Ганин был полностью реабилитирован.
Комментарии (0)