Японских шпионов в Маньчжурии ловили вместе с десантом

Кого называли «редисками» и «обратными редисками» и почему дискредитировавших себя контрабандистов отправляли «маршрутом № 306»? Ответы на эти и другие вопросы можно найти в музее регионального управления ФСБ, где содержатся материалы, свидетельствующие о борьбе советских контрразведчиков с японской агентурой в первые послевоенные месяцы.

Агенты-«перевертыши»

18 августа 1945 года в аэропорту Харбина высадились 120 советских десантников. Деморализованный 40-тысячный гарнизон японской Квантунской армии практически не сопротивлялся - накануне пришло известие, что с севера по реке Сунгури движется большой отряд бронекатеров Амурской флотилии. На следующий день улицы города заполнили тысячи ликующих людей, вышедших поблагодарить своих освободителей. Но приходу Красной армии радовались не все.

Основанный в конце XIX века русскими строителями Китайско-Восточной железной дороги Харбин считался на особом положении. Формально находясь на китайской территории, он несколько десятилетий управлялся русской гражданской администрацией со своей полицией и охранными отрядами вдоль всей КВЖД. После Гражданской войны здесь осело около 100 тысяч эмигрантов и бывших офицеров, многие из которых не скрывали надежд на военный реванш и состояли в различных «освободительных» организациях, не брезговавших тактикой террора. Когда в 1932-м город был оккупирован японской императорской армией и вошел в состав марионеточного государства Маньчжоу-го, часть эмигрантов предложила японцам свои услуги.

Но основную массу агентов японская разведка все же формировала из числа местных китайцев и корейцев, зарабатывающих на жизнь контрабандой. Советские контрразведчики стали называть таких людей «редисками» (обычно они тащили на себе через кордон мешки с ранним редисом и другими овощами) и активно перевербовывали.

Попадая назад в Харбин, эти агенты снова перевербовывались японцами (отказаться от такого «предложения» под страхом расправы над всей семьей было практически невозможно) и превращались в «обратных редисок». Некоторых из бедолаг перевербовывали до 10 раз, тем более что самим контрабандистам это было выгодно: на их переходы границы обычно закрывали глаза. 

Дело дошло до того, что в известном всем спецслужбам харбинском ресторане такие двойные агенты стали почти открыто устраивать «аукционы», предлагая свои услуги тем, «кто больше заплатит». В итоге разведотдел Дальневосточного фронта принял решение о показательной ликвидации предателя, агента 306, который к этому моменту был перевербован не менее 15 раз! При очередном переходе границы его застрелили, максимально широко распространив об этом информацию в Маньчжурии и Корее. После этого количество зарабатывавших на жизнь двойной игрой агентов существенно снизилось, а в оперативном сленге появилось выражение «отправить по маршруту № 306».

Летом 1941-го вялотекущее противостояние двух разведок резко обострилось. Япония так и не решилась в открытую напасть на СССР, но оставаясь одним из ближайших союзников нацистской Германии, перешла к активной диверсионно-разведывательной деятельности, черпая для этого кад­ры уже не только среди ненадежных «редисок», но и политэмигрантов - идейных противников советской власти, состоящих в различных полувоенных организациях. 

Ловили на живца

Именно с такими идейными, появившимися в Харбине вместе с первыми группами десанта, и пришлось иметь дело советским контр­разведчикам. Правда, поначалу новым властям и местным жителям больше досаждали этнические банды. Немногочисленные, но сплоченные и жестокие, они держали в страхе весь 700-тысячный город.

Для борьбы с корейскими и китайскими мафиями при военной комендатуре Харбина создается оперативная группа, которую возглавил старший лейтенант Николай Наливаев. Оперативники ходят в штатском - в дорогих кожаных плащах - и часто поодиночке появляются на местных рынках, выполняя рискованную роль наживки. При попытке нападения или ограбления незаметно страхующие товарища другие оперативники и переодетые китайские милиционеры разом накрывают всю банду.

Меньше чем за месяц в Харбине удается навести относительный порядок, и сотрудники контр­разведки начинают заниматься своими прямыми обязанностями по выявлению оставшейся в городе японской агентуры и белоэмигрантских лидеров, в 20-е формировавших «боевые группы» для диверсий в советском приграничье, а затем открыто сотрудничавших с японской разведкой и абвером (до начала 1945-го в Харбине даже пытались вербовать предателей для вступления во власовскую армию и находили возможности переправлять их в Германию).

В короткие сроки удалось выявить и задержать около 100 политических и военных лидеров белоэмигрантского движения, в том числе бывших членов созданной в Харбине еще в предвоенные годы Фашистской партии. Их под конвоем этапировали в Советский Союз, где все они предстали перед судом.

За участие сразу в нескольких контрразведывательных операциях старший лейтенант Николай Наливаев был награжден орденом Красной Звезды. После завершения «дальневосточной командировки» он вернулся в Вологодскую область, где продолжил работу в органах госбезопасности.

Отличился в Маньчжурии и другой наш земляк, уроженец бывшего Великоустюгского уезда Алексей Пахомов, в 1945-м служивший в одном из подразделений контр­разведки Смерша Тихоокеанского флота. Группа офицеров, в которую входил Пахомов, специализировалась на выявлении агентов, не только перешедших на службу к японцам, но и оставивших после себя кровавый след. 

В частности, были арестованы бежавшие в припортовые города корейцы Тен Сен Су и Ким Ин Сен. Первый, находясь на службе в японской жандармерии, арестовал трех советских разведчиков и лично вел по ним следствие. Второй также служил в японской жандармерии и, регулярно выезжая в Харбин, через свою агентурную сеть выявлял антияпонски настроенных корейцев и советских разведчиков. В июле 1944 года он принимал участие в задержании двух наших агентов, одного из которых убили, а второго изощренно пытали (Ким пытался отрезать несчастному руку). Всего по этому делу военным трибуналом были осуждены 11 японских пособников. 

Максим ВОЛОДИН