Владимир Аринин называет себя писателем с журналистским уклоном: многие его книги впервые увидели свет на страницах «Красного Севера».
Фото Сергея Юрова
Владимир Аринин: «Мое сердце все еще жаждет бури!»
21048
Он мог бы попасть в ряды диссидентов или сгинуть в сталинских лагерях, но стал известным писателем и журналистом. Судьба многократно наносила ему удары, но она же и хранила его, позволяя, по признанию самого Владимира Аринина, не раз «выплывать против течения».
Роковая любовь
- Владимир Иванович, это правда, что еще в школьные годы вы чуть не стали жертвой доноса по обвинению в антисоветизме?
- Был такой эпизод в биографии. Я родился в небольшом райцентре на территории Чкаловской (ныне Оренбургской области). В годы войны отец погиб, мама вторично вышла замуж, и мы переехали в город Абдулино. Вот там-то, когда учился в десятом классе, на меня и написал донос одноклассник. Я, мол, плохо отзываюсь о товарище Сталине. По тем временам это был почти гарантированный приговор, но мне повезло. Донос попал оперативнику, который оказался совестливым человеком и не стал меня губить. Просто вызвал к себе «на разговор» и обрисовал мои далеко не радужные перспективы. Я, врать не стану, заплакал. Вот тогда он меня и отпустил, предварительно сделав «последнее предупреждение». Правда, потом я опять чуть не стал диссидентом.
- Снова в школе?
- В 1953-м я поступил в Московский историко-архивный институт, и моим другом стал москвич Саша Богословский, сын известного в ту пору литературоведа, в доме которого собирались писатели и поэты весьма свободолюбивых взглядов. Именно у Богословских я узнал о Варлааме Шаламове, которого первоначально побаивался за его лагерное прошлое. Сашина сестра была замужем за румынским дипломатом, через нее Богословские получали экземпляры когда-то запрещенных в стране книг, в том числе «Доктора Живаго». В конце 50-х Сашу органы не тронули, а вот через два десятилетия все-таки арестовали за антисоветизм. Но я к тому времени с Богословским почти не общался, и гроза снова обошла меня стороной.
- В Вологодскую область вы ведь попали по распределению?
- После окончания вуза меня направили в Великий Устюг директором исторического архива. В городе на Сухоне состоялся и мой литературный дебют - я стал активно печататься в районной и областных газетах. Одновременно на сцене самодеятельного театра поставил две своих пьесы - для детей и взрослых. И снова попал в передрягу. Пьесы вышли «незалитованными», то есть не получившими предварительного одобрения цензора. Я просто не знал, что для самодеятельного театра это тоже нужно делать. Ситуация усугубилась еще одним обстоятельством - трагически погибла моя помощница по театру Люда Заболотная.
- Это не слишком личное? Расскажите?
- В ту пору я еще не познакомился со своей будущей женой, поэтому могу быть откровенен. Люда была москвичкой, представительницей, как бы сейчас сказали, «золотой молодежи» 60-х. Она не была распутной, но при привлекательной внешности ярко и вызывающе одевалась, легко кружила головы мужчинам. В 18 лет Люду «сослали» в Великий Устюг. А теперь представьте: в провинциальный город приезжает такая красотка, половина мужского населения тут же в нее влюбляется, я не исключение. Люда сама пришла в наш театр при ДК, стала моей помощницей, но близких отношений у нас не было. А потом в девушку пылко влюбился курсант речного училища, Люда не ответила ему взаимностью, и он ее… убил.
- И как вы опять «выкрутились»?
- Никакой моей вины в гибели девушки не было, да и городские власти явно не хотели раздувать из этого случая шумиху, мне просто предложили «по-тихому» уволиться. А тут как раз тогдашний первый секретарь вологодского обкома комсомола Василий Кукушкин, видимо, прочитав мои публикации в газетах, предложил дать направление в Центральную комсомольскую школу на курсы руководителей молодежной печати. Я, естественно, согласился и осенью 1962-го вернулся в область уже в новом качестве - сначала литсотрудником, а потом и ответственным секретарем «Вологодского комсомольца».
- Был такой эпизод в биографии. Я родился в небольшом райцентре на территории Чкаловской (ныне Оренбургской области). В годы войны отец погиб, мама вторично вышла замуж, и мы переехали в город Абдулино. Вот там-то, когда учился в десятом классе, на меня и написал донос одноклассник. Я, мол, плохо отзываюсь о товарище Сталине. По тем временам это был почти гарантированный приговор, но мне повезло. Донос попал оперативнику, который оказался совестливым человеком и не стал меня губить. Просто вызвал к себе «на разговор» и обрисовал мои далеко не радужные перспективы. Я, врать не стану, заплакал. Вот тогда он меня и отпустил, предварительно сделав «последнее предупреждение». Правда, потом я опять чуть не стал диссидентом.
- Снова в школе?
- В 1953-м я поступил в Московский историко-архивный институт, и моим другом стал москвич Саша Богословский, сын известного в ту пору литературоведа, в доме которого собирались писатели и поэты весьма свободолюбивых взглядов. Именно у Богословских я узнал о Варлааме Шаламове, которого первоначально побаивался за его лагерное прошлое. Сашина сестра была замужем за румынским дипломатом, через нее Богословские получали экземпляры когда-то запрещенных в стране книг, в том числе «Доктора Живаго». В конце 50-х Сашу органы не тронули, а вот через два десятилетия все-таки арестовали за антисоветизм. Но я к тому времени с Богословским почти не общался, и гроза снова обошла меня стороной.
- В Вологодскую область вы ведь попали по распределению?
- После окончания вуза меня направили в Великий Устюг директором исторического архива. В городе на Сухоне состоялся и мой литературный дебют - я стал активно печататься в районной и областных газетах. Одновременно на сцене самодеятельного театра поставил две своих пьесы - для детей и взрослых. И снова попал в передрягу. Пьесы вышли «незалитованными», то есть не получившими предварительного одобрения цензора. Я просто не знал, что для самодеятельного театра это тоже нужно делать. Ситуация усугубилась еще одним обстоятельством - трагически погибла моя помощница по театру Люда Заболотная.
- Это не слишком личное? Расскажите?
- В ту пору я еще не познакомился со своей будущей женой, поэтому могу быть откровенен. Люда была москвичкой, представительницей, как бы сейчас сказали, «золотой молодежи» 60-х. Она не была распутной, но при привлекательной внешности ярко и вызывающе одевалась, легко кружила головы мужчинам. В 18 лет Люду «сослали» в Великий Устюг. А теперь представьте: в провинциальный город приезжает такая красотка, половина мужского населения тут же в нее влюбляется, я не исключение. Люда сама пришла в наш театр при ДК, стала моей помощницей, но близких отношений у нас не было. А потом в девушку пылко влюбился курсант речного училища, Люда не ответила ему взаимностью, и он ее… убил.
- И как вы опять «выкрутились»?
- Никакой моей вины в гибели девушки не было, да и городские власти явно не хотели раздувать из этого случая шумиху, мне просто предложили «по-тихому» уволиться. А тут как раз тогдашний первый секретарь вологодского обкома комсомола Василий Кукушкин, видимо, прочитав мои публикации в газетах, предложил дать направление в Центральную комсомольскую школу на курсы руководителей молодежной печати. Я, естественно, согласился и осенью 1962-го вернулся в область уже в новом качестве - сначала литсотрудником, а потом и ответственным секретарем «Вологодского комсомольца».
За что «съели» Клима
- И сколько вы отработали в молодежной газете?
- Больше десяти лет. Без ложной скромности скажу, что вместе с другим будущим «красносеверцем» Климом Файнбергом мы произвели в ней настоящую революцию. Нам были даны большие полномочия, и мы стали полностью «перестраивать» как содержание, так и внешний вид газеты, взяв за основу верстку молодежного издания ГДР «Юнге вельт». Вологодская «молодежка» стала живой и задорной газетой, ее тираж вырос до 40 тысяч экземпляров. Наши успехи заметили и в «Красном Севере» - первым туда на работу ушел Клим Файнберг, получивший должность заместителя ответственного секретаря и попытавшийся изменить облик и содержание старейшей областной газеты по примеру «Комсомольца». «Красный Север» действительно стал меняться, но Клима «съели».
- В смысле?
- Образно, конечно, с понижением, переведя из заместителей ответственного секретаря в отдел писем. В «Красном Севере» тогда был большой коллектив, не лишенный внутренних интриг. Начатые Климом перемены не всем пришлись по вкусу, и его на какое-то время «задвинули». Меня пригласили в «КС» как раз на бывшее место Клима. Долго думал - вроде это выглядело не совсем этично, но к тому времени я уже вышел из комсомольского возраста, нужно было определяться в жизни. Узнав, что сам Клим Файнберг не возражает - согласился.
- Интересно, а кем вы себя считаете в душе - журналистом или писателем?
- Писателем, но с журналистским уклоном. Я проработал в журналистике без малого 40 лет, почти 18 из которых - в «Красном Севере». И это только в качестве штатного сотрудника! Общий же «красносеверский» стаж, если считать и внештатную деятельность, уже превышает полвека! К настоящему времени у меня изданы 23 книги, и примерно половина из них впервые увидела свет (пусть и в укороченном, газетном варианте) на страницах «Красного Севера». Я очень благодарен бывшему заместителю главного редактора «КС» Александру Торопову, который снова привлек меня к сотрудничеству в «нулевые» годы. Только самые хорошие слова могу сказать и в адрес нынешнего главного редактора газеты Надежды Кузьминской - при ней мое сотрудничество с «КС» получило новый импульс: меня не забывают в коллективе, на газетных страницах регулярно появлялись отрывки из моих новых книг.
- А вы помните, когда была издана первая из них?
- Конечно! В 1975 году в Северо-Западном издательстве по рекомендации Василия Белова были напечатаны «Сказки Черноглазки», спустя два года вышла в свет «Атлантида», а в 1979-м состоялся печатный дебют «Оранжевой звезды».
- Больше десяти лет. Без ложной скромности скажу, что вместе с другим будущим «красносеверцем» Климом Файнбергом мы произвели в ней настоящую революцию. Нам были даны большие полномочия, и мы стали полностью «перестраивать» как содержание, так и внешний вид газеты, взяв за основу верстку молодежного издания ГДР «Юнге вельт». Вологодская «молодежка» стала живой и задорной газетой, ее тираж вырос до 40 тысяч экземпляров. Наши успехи заметили и в «Красном Севере» - первым туда на работу ушел Клим Файнберг, получивший должность заместителя ответственного секретаря и попытавшийся изменить облик и содержание старейшей областной газеты по примеру «Комсомольца». «Красный Север» действительно стал меняться, но Клима «съели».
- В смысле?
- Образно, конечно, с понижением, переведя из заместителей ответственного секретаря в отдел писем. В «Красном Севере» тогда был большой коллектив, не лишенный внутренних интриг. Начатые Климом перемены не всем пришлись по вкусу, и его на какое-то время «задвинули». Меня пригласили в «КС» как раз на бывшее место Клима. Долго думал - вроде это выглядело не совсем этично, но к тому времени я уже вышел из комсомольского возраста, нужно было определяться в жизни. Узнав, что сам Клим Файнберг не возражает - согласился.
- Интересно, а кем вы себя считаете в душе - журналистом или писателем?
- Писателем, но с журналистским уклоном. Я проработал в журналистике без малого 40 лет, почти 18 из которых - в «Красном Севере». И это только в качестве штатного сотрудника! Общий же «красносеверский» стаж, если считать и внештатную деятельность, уже превышает полвека! К настоящему времени у меня изданы 23 книги, и примерно половина из них впервые увидела свет (пусть и в укороченном, газетном варианте) на страницах «Красного Севера». Я очень благодарен бывшему заместителю главного редактора «КС» Александру Торопову, который снова привлек меня к сотрудничеству в «нулевые» годы. Только самые хорошие слова могу сказать и в адрес нынешнего главного редактора газеты Надежды Кузьминской - при ней мое сотрудничество с «КС» получило новый импульс: меня не забывают в коллективе, на газетных страницах регулярно появлялись отрывки из моих новых книг.
- А вы помните, когда была издана первая из них?
- Конечно! В 1975 году в Северо-Западном издательстве по рекомендации Василия Белова были напечатаны «Сказки Черноглазки», спустя два года вышла в свет «Атлантида», а в 1979-м состоялся печатный дебют «Оранжевой звезды».
Не падать духом
- Насколько мне известно, эта детская книга, как ни парадоксально, стала и одной из самых скандальных в вашей творческой биографии…
- Подготовленную рукопись очень тепло встретили в Северо-Западном книжном издательстве, но вот в Вологодской писательской организации выступили резко против, сразу же заявив, что не приемлют моих сказочных сюжетов, где правда тесно переплетается с фантасмагорией и «литературной интеллигентщиной». Ситуация с «Оранжевой звездой» послужила началом многолетнего конфликта с областной писательской организацией.
- А как складывались в советские годы ваши взаимоотношения с областными властями?
- По-разному. Меня и на «увещевательные беседы» в управление КГБ вызывали, и в обкомовских кабинетах, бывало, жестко критиковали. В то же время бывший первый секретарь обкома Анатолий Дрыгин когда-то лично распорядился, чтобы мою пьесу о Батюшкове поставили на сцене вологодского драмтеатра. Или другая история - на одном из совещаний шло обсуждение моей книги о Сталине. Писательская организация категорически хотела ее «зарезать» - якобы я покушаюсь на светлую память вождя всех народов. А знаете, кто первым поднял голос в защиту рукописи?! Представлявшая в ту пору партийный обком, а ныне депутат ЗСО Людмила Ячеистова! Так что далеко не все так однозначно в нашем советском прошлом было! В «красносеверском», кстати, тоже. Был период, когда при прежнем редакторе газета какое-то время меня не любила. В одном из номеров даже появилась «разгромная» заметка о моей новой книге, автор публикации настаивал, что Аринин в своих сюжетах ищет отрицательную энергетику в духе Булгакова, которая вредно влияет на широкого читателя.
- У писателей, тем более маститых, обычно принято спрашивать об их дальнейших творческих планах…
- Мне уже 82 года, практически полностью потеряно зрение - но я продолжаю писать, диктуя тексты своему литературному помощнику. За последние полтора года я завершил большой сказочный сериал: две книги - «Ничего обыкновенного» и «Сказки под Луной» - уже изданы, еще одна - «Вологодское чудо» - пока ждет своего массового читателя. Подготовил и передал в областной архив часть своих документов и бумаг различных лет - уверен, со временем они тоже будут кому-то интересны. Сейчас работаю над своей новой книгой, в которой хочу подытожить то, что удалось сделать за годы моей жизни. Просто борюсь и не падаю духом - да и сердце все еще жаждет бури!
- Подготовленную рукопись очень тепло встретили в Северо-Западном книжном издательстве, но вот в Вологодской писательской организации выступили резко против, сразу же заявив, что не приемлют моих сказочных сюжетов, где правда тесно переплетается с фантасмагорией и «литературной интеллигентщиной». Ситуация с «Оранжевой звездой» послужила началом многолетнего конфликта с областной писательской организацией.
- А как складывались в советские годы ваши взаимоотношения с областными властями?
- По-разному. Меня и на «увещевательные беседы» в управление КГБ вызывали, и в обкомовских кабинетах, бывало, жестко критиковали. В то же время бывший первый секретарь обкома Анатолий Дрыгин когда-то лично распорядился, чтобы мою пьесу о Батюшкове поставили на сцене вологодского драмтеатра. Или другая история - на одном из совещаний шло обсуждение моей книги о Сталине. Писательская организация категорически хотела ее «зарезать» - якобы я покушаюсь на светлую память вождя всех народов. А знаете, кто первым поднял голос в защиту рукописи?! Представлявшая в ту пору партийный обком, а ныне депутат ЗСО Людмила Ячеистова! Так что далеко не все так однозначно в нашем советском прошлом было! В «красносеверском», кстати, тоже. Был период, когда при прежнем редакторе газета какое-то время меня не любила. В одном из номеров даже появилась «разгромная» заметка о моей новой книге, автор публикации настаивал, что Аринин в своих сюжетах ищет отрицательную энергетику в духе Булгакова, которая вредно влияет на широкого читателя.
- У писателей, тем более маститых, обычно принято спрашивать об их дальнейших творческих планах…
- Мне уже 82 года, практически полностью потеряно зрение - но я продолжаю писать, диктуя тексты своему литературному помощнику. За последние полтора года я завершил большой сказочный сериал: две книги - «Ничего обыкновенного» и «Сказки под Луной» - уже изданы, еще одна - «Вологодское чудо» - пока ждет своего массового читателя. Подготовил и передал в областной архив часть своих документов и бумаг различных лет - уверен, со временем они тоже будут кому-то интересны. Сейчас работаю над своей новой книгой, в которой хочу подытожить то, что удалось сделать за годы моей жизни. Просто борюсь и не падаю духом - да и сердце все еще жаждет бури!
Комментарии (0)