Преступление без срока давности

Летом 1945 года с запада на восток нескончаемым потоком шли набитые людьми эшелоны. Но в тесных теплушках, а то и в обычных товарных вагонах на родину возвращались не только первые партии демобилизованных фронтовиков-победителей, но и так называемые репатрианты. Были в их числе и те, кого еще на первом этапе войны фашисты насильно угоняли на работу в Германию, и бывшие политэмигранты, и сотни тысяч прошедших через немецкий плен солдат и офицеров.
Оказались в этой огромной массе и люди, по разным причинам сотрудничавшие с оккупантами. Отыскать среди них настоящих военных преступников было непростой задачей. Вопреки распространенному мнению, бывших пленных скопом не отправляли в лагеря Сибири и Заполярья. В большинстве случаев дело ограничивалось устными беседами с особистами, после чего возвращавшиеся из плена военно­служащие ехали домой.
Так произошло и с уроженцем Белозерского района Алексеем Бабичевым, ранее трудившимся рабочим по заготовке лесоматериалов. Призванный на службу еще 
в 1937-м, он остался в армии сверхсрочно и встретил начало войны старшим сержантом отдельного гаубичного полка. Утром 22 июня 1941 года этот полк находился всего в нескольких километрах от границы и, оказавшись на самом острие немецкого танкового удара, в первые же сутки был смят и рассеян. Почти все его бойцы погибли или попали в плен.
Допрошенный в июле 1945-го сотрудниками Белозерского райотдела МГБ Бабичев рассказал, что после пленения работал под конвоем на постройке бараков, торфоразработках и строительстве аэродрома. В марте 1945-го, с приближением Красной Армии, вместе с другими военнопленными был переведен в лагерь на западе Австрии, где 3 мая его освободили американские войска. Переданный советской стороне, после всех необходимых процедур он был отправлен домой, на родину. Повествуя об этом, старший сержант убедительно и подробно описывал обстоятельства своей жизни в плену и переброску в различные лагеря, особенно упирая на то, что если и работал на немцев, то исключительно по принуждению.
Оснований не верить Бабичеву у контрразведчиков тогда еще не было. В тот же день бывшего военнопленного отпустили домой, а затем и помогли вновь устроиться на лесозаготовки. Но со временем в задокументированных показаниях сержанта стали выявляться нестыковки. Сначала маленькие, потом большие. Много интересной информации принес и ответ на запрос, присланный коллегами из белорусского МГБ. В начале 1947-го Бабичева снова вызвали в райотдел госбезопасности, где из собранных проверочных материалов, а потом и из слов самого задержанного стала вырисовываться реальная картина его деятельности во время оккупации.

Из показаний Алексея Бабичева: «После того как наш полк был окружен, а все его орудия уничтожены, командование приказало разбиться на маленькие группы и самостоятельно пробираться в сторону Минска. В 20-х числах июля вместе с еще одним сослуживцем пришли в деревню, расположенную в 7-8 км от Минска. Узнав, что город давно уже занят немцами, а на его окраинах идут обыски, решили переждать несколько дней в одном из домов. Спрятали наганы с боевыми патронами в соломенную крышу двора, переоделись в гражданскую одежду. Но уже на следующий день пришли немцы и нас задержали».
Бабичева и его спутника привели в так называемый предварительный лагерь, где содержалось около 80 тысяч человек в гражданской одежде. Больше половины из них были бывшими солдатами, что легко определялось по коротким стрижкам задержанных. Но гитлеровцам тогда было некогда разбираться. Опьяненные успехами в приграничных сражениях, они рассчитывали, что уже не позднее начала сентября солдаты вермахта победоносным шагом промаршируют по Москве. И через две недели почти всех «гражданских» из лагеря, даже не допрашивая… отпустили на все четыре стороны.
Снова пробиваться на восток сержант не решился, а осел в оккупированной Белоруссии, где нашел себе приют у одинокой женщины. Трудился на сезонных работах, попытался выправить себе документы на новую фамилию. Но к тому времени у немецких генералов, столкнувшихся с ожесточенным сопротивлением советских 
войск под Смоленском и у Ленинграда, уже началось отрезвление. Понимая, что стратегия блиц-крига провалилась, а в той же Белоруссии все ярче разгорается пламя партизанской войны, они провели новую «чистку» всех неблагонадежных, одновременно формируя полицейские отряды. Контингент для них немцы отыскивали в том числе и среди осевших в деревнях военнопленных, прощупывая их настроение как раз через одиноких женщин, выполнявших функции осведомительниц.
Осенью 1941-го Бабичева отвели в немецкую полицию «СД». После недолгой вербовки он дал согласие вступить в полицейский отряд. Далее была своеобразная проверка на лояльность в одной из деревень, где вместе с другими новообращенными полицаями Бабичев проводил массовые аресты местных жителей и отправлял задержанных в специальные места, где их позднее расстреливали. 
В декабре 1941 года Бабичев участвовал в засаде и в бою против советских партизан в Витебской области. В январе принимал участие в операции по изъятию у местных жителей теплых вещей, которые переправлялись замерзавшему под Москвой гитлеровскому воинству. Затем неоднократно привлекался к облавам и карательным акциям. После того как от партизанской пули погиб прежний командир полицейского взвода, на его место назначили именно Бабичева. 

В новой для себя должности он вновь выезжал на облавы и аресты, организовывал караульную службу на немецких тыловых объектах, охранял лиц, отобранных для принудительной отправки на работу в Германию. Участвуя в карательных акциях, избивал задержанных. 
Когда летом 1944-го наши части стали освобождать центральную Белоруссию, вместе с другими особо ценными для оккупантов «кадрами» был эвакуирован на запад. А когда война пришла и туда, попытался выдать себя за обычного военнопленного и на какое-то время преуспел в этом, но потом все же оказался на скамье подсудимых.
Виновность обвиняемого подтверждалась показаниями свидетелей, а также найденными в немецких архивах документами о службе в полиции. Понимая, что запираться бессмысленно, Бабичев признал свою вину. А еще рассказал, что ему было очень стыдно, когда в эшелоне из Германии он случайно встретил своих земляков-вологжан. Настоящих фронтовиков, возвращавшихся из поверженной Германии с боевыми наградами на гимнастерках. 
А вот он, мол, не смог, сломался… 
За совершенные преступления Алексей Бабичев был приговорен к 25 годам исправительно-трудовых лагерей. Правда, отсидел срок не полностью. Осенью 1955 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны». Формально из мест заключения освобождались лица, осужденные на срок до 10 лет и не принимавшие прямого участия в жестоких карательных акциях. Но были там и особые дополнения, под которые подпадали бывшие полицаи. В итоге срок заключения Бабичеву скостили ровно наполовину - до 12,5 года. 
О дальнейшей судьбе этого человека сведений не сохранилось.
Остается добавить, что кропотливая работа по выявлению фашистских приспешников, совершивших тяжкие военные преступления, велась вологодскими сотрудниками госбезопасности вплоть до середины 80-х годов, так как у некоторых преступлений не было и не могло быть никаких сроков давности.