«Пожар надо гасить, а не подливать масло в огонь»

statics/images/arcticles/072024/03072024xe636b4ca.jpg
Валерий Баринов любит самую «трудную» публику - подростков 14-15 лет, внимание которых задержать на происходящем во время спектакля особенно сложно.
Фото Игоря Аксеновского

Накануне подведения итогов XVI Международного фестиваля «Голоса истории» гостем редакции «Красного Севера» стал председатель фестивального жюри, народный артист России Валерии Баринов. Валерий Александрович рассказал журналистам старейшего в нашем регионе издания о своем творческом пути, о миссии актера, о футболе и политике.

- Вы просмотрели все работы участников фестиваля. Какое сложилось впечатление от «Голосов истории»? 

- Я получаю огромное удовольствие от возможности познакомиться с тем, что делают русские театры не только в столице. У меня в Москве просто нет времени ходить по театрам. Только на репетицию утром и вечером на сцену.

В Вологде я получил огромное удовольствие от просмотра спектаклей в Консисторском дворике, несмотря на холодные вечера и злых комаров. Да, они мешали воспринимать искусство. Но как некоторые спектакли подходили под эти стены Вологодского кремля! Под купола! Есть спектакли, которые меня по-хорошему удивили. Есть спектакли, в которых поднималась большая, сильная тема, но театру, актерам или режиссеру сил не хватило ее раскрыть. Но были моменты и старания, и профессиональной работы. Что порадовало? Понравилась профессиональная подготовленность артистов театров Северодвинска и Вологды - как они двигаются, как говорят.

- Зрителям Вологды, Череповца и Кириллова в рамках «Голосов истории» пришлись по душе творческие встречи с вами…

- И мне. Перед организацией концертов меня спрашивали: «Что Вам нужно: фонограмму, видеоряд, отрывки из кинофильмов и спектаклей?» Мой ответ: нет. Только стакан воды, микрофон и публика. Никаких других посредников. Даже и микрофон не нужен.

Знаете, с приходом микрофонов, усилителей артисты потеряли способность быть органичными на большой сцене! Я играю с молодыми партнерами: я - без микрофона, они - с микрофонами, но их не слышат задние ряды. А у меня школа Малого театра. Для меня слова Веры Пашенной священны: «Артиста должно быть видно. Артиста должно быть слышно». С микрофонами пропадает твоя работа, твое состояние, которое ты накапливал, которое ты готовил. Технический прогресс всегда хорошо, но театр - это момент живого общения. Не просто общения, а когда в одном ритме стучат сердца актера и зрителя. Ты схватил зал, поймал зал - это момент актерского счастья, момент победы. Мне не нужны звуковые посредники. 

- Может, это ретроградское рассуждение? 

- Возможно. Но я не против использования микрофонов. Главное, что, посмотрев спектакли, публика и плачет, и смеется, правда, в обморок перестала падать. А когда я был помоложе и понаглее, были спектакли, где люди падали в обморок. Гинкас - жесткий режиссер. Мне он напоминает Чехова. Кстати, более жесткого и беспощадного писателя, чем Антон Павлович, я не знаю. 

Меня спрашивают: «Валерий Александрович, скажите, стоит прийти в театр на ваш спектакль?» Отвечаю: «Удовольствие не обещаю. Потрясение гарантирую».

- Что вам понравилось в Вологде?

- В Вологде потрясающая пуб­лика. Я много раз был на Вологодчине. И каждый раз ощущал доброжелательное сотрудничество между мною и зрителем. Я считаю, что зритель - это мой партнер.  

Знаете, я люблю играть перед молодыми - 14-15-летними. Артисты не любят такую публику. В Малом театре раньше часто приводили на классику детей из близлежащих школ, ну и тех, кто приезжал на экскурсию в Москву, бегал в Москве по магазинам по заданию родителей, а вечер заканчивал в театре просмотром произведения по школьной программе - «Коварство и любовь» Шиллера. Гасили свет, и начиналось такое хулиганство… Если я поймаю их внимание хоть на секунду, на долю секунды - они становятся глиной, из которой можно лепить что угодно. Я знаю, по какому жесту они засмеются, по какому заплачут, повернут голову, откроют рты. Они испорчены хеппи-эндами. А тут трагедия. Оказывается, из-за коварства, из-за любви могут умереть два юных, прекрасных создания. Трагедия очищает. Я выходил из театра после «Коварства», а молодые люди стояли в стороне возле автобуса, не смея ко мне приблизиться... Учитель, извиняясь, просила сфотографироваться. И мне это дорого, как артисту. Не напрасно я родился…

- Приходилось не раз во время командировок бывать в теат­рах Москвы и Петербурга. Неоднократно обращал внимание: приходишь к актерам советской школы - весь зал в напряжении. Актер держит. В региональных театрах этой энергии почему-то не наблюдаешь.

- Это бывает и в столичных теат­рах. Это не недостаток провинции, а недостаток профессионализма актера. Или режиссер виноват: он не понял, в какую пьесу влетел... 

К примеру, театр из Котласа привез на «Голоса истории» спектакль о работе поисковиков в Новгородской области. Великолепная тема, а пьеса очень слабая. Спектакль наспех скроенный оказался. Я сказал: перепишите пьесу или просто читайте со сцены письма. 
Главное в профессии - затягивать публику в ту игру, которую ты затеял. На творческом вечере в Вологде мне это удалось. Публика испытывала ко мне подлинный интерес. Смеялась и плакала, когда это было нужно…

- А вам самому на сцене легко заплакать?

- Да. Я произношу слово «мама», и все - я наступил на свое больное, я себя уколол. Чем больше таких болевых точек, тем больше я интересен публике как артист. Свой внутренний мир надо хорошо знать и надо его беречь. Допустим, я играю вечером спектакль «Скрипка Ротшильда». В этот день я не снимаюсь. Все домашние знают, что со мной лучше не разговаривать до спектакля. Я коплю дурную энергию, меня все должно раздражать: не так сел, не так поел. Лег спать, а надо было пойти гулять. Когда поднимается занавес, я уже готов выплеснуть всю дрянь, которая скапливалась во мне за день. Это фундамент, от которого я могу отталкиваться. 

- На творческом вечере в Вологде вы читали стихи из своей творческой программы «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…». Нам, вологжанам, очень приятно, что начали Вы ее с произведения нашего земляка Сергея Орлова! 

- Вы знаете, я был знаком с Сергеем Сергеевичем, гостил у него на даче в Подмосковье. Дружил с его сыном. Жена Владимира работала со мной в одном театре. Сам поэт, к сожалению, умер рано. Я жалею, что на творческом вечере не рассказал вологжанам об этом. Стихотворение Сергея Орлова меня поражает своей современностью: 
 

Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берез
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слез.

Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны...»

Вот у нас идут споры: нужен ли парад в День Победы, нужен ли салют… А тут человек, прошедший самое горнило войны, несколько раз горевший в танке...

Действительно, война уходит, уходит от нас. И хорошо, что она уходит. Но память должна оставаться. Как ее передать? Как понять ее? Тем более когда такое происходит... Не пригласили нас на годовщину высадки в Нормандии союзников. В 1944 году Гитлер так надрал им там задницу... Черчилль умолял Сталина начать наступление на востоке. Если бы не наши ребята - ничего бы не получилось у союзников. К сожалению, многие наши молодые соотечественники не знают этого. Начинаешь сравнивать: мы 27 миллионов потеряли, а они... Несовместимы потери тех, кто выиграл эту войну.

Однажды меня спросили во Франции, почему русские - это Богом избранный народ? Потому что мы все время спасаем мир. Мы в Европу не пустили монголов. В ХХ веке освободили ее от фашизма. Настало время снова записываться в «Бессмертный полк», чтобы Земля не сошла с орбиты. Эту миссию русских надо помнить. 

- Вы подняли сложную тему. У нас массовым сознанием управляет телевизор. Как вы относитесь к тому, что видите на экране? Нравятся ли вам фильмы современных режиссеров на тему Великой Отечественной войны?

- Современное кино про войну я не могу смотреть. За редким исключением. Лучший фильм о войне из современных, пожалуй, «Брестская крепость», снятый Александ­ром Коттом. Как там играет Саша Коршунов героя Петра Гаврилова! Такое впечатление, что он человек из 1939 года. Как он чувствует людей предвоенной поры. А сейчас… Меня попросили посмотреть 9 Мая фильм «Т-34». Включил телевизор. И зачем я это сделал? Компьютерная игра! Когда я смотрю Бородинское сражение, снятое Сергеем Бондарчуком в «Войне и мире» с рук, через настоящее пламя, меня это захватывает. А компьютер - нет. 

Я много раз был председателем жюри на кинофестивалях, знаю, что хорошие фильмы снимают, но их никто не показывает по ТВ. Бизнес ворвался в искусство и кинематограф.... Кино уходит как искусство. Оно становится бизнесом. И это плохо. У нас проявилась цензура денег... Когда-то в год я снимался в 11 фильмах. Одновременно жил порой в трех городах. Сейчас с таким трудом соглашаюсь на съемки: либо сильно зацепит, либо деньги нужны.

У нас снимают хорошие фильмы, их возят по фестивалям, они там что-то выигрывают, но их не показывают на ТВ. Включаешь телевизор, а там «Чебурашка» в апельсинах и реклама. Актеры стараются создать атмосферу, режиссер смотрит пластику кадра. И все ради того, чтобы публика погрузилась в сюжет. Но реклама не дает это сделать. И это ненормально! Вот идет, к примеру, фильм Тарковского. Долго, медленно идет камера. Ты за ней идешь, получаешь удовлетворение, ты сочиняешь вместе с ним. А тут бух - реклама. И все! Нет, это не претензия, а момент разочарования. Я не получаю удовольствия от просмотра…

Валерий БАРИНОВ,
народный артист России

- Валерий Александрович, мы, к сожалению, лишены возможности часто бывать на столичных спектаклях и знаем вас в первую очередь как киноактера. А какой фильм с вашим участием дорог самому актеру Баринову? 

- Скажу так: я отвечаю за все картины, в которых работал. Фаина Раневская говорила: «Сняться в плохом фильме - все равно что плюнуть в вечность». Может быть, я и плюнул в вечность, но немного. Сейчас, по-моему, вечность заплевали.

Но есть картины, действительно значимые для меня. В телесериале «Петербургские тайны», который снимался четыре года, я сыграл весьма отрицательную личность - Полиевкта Харлампиевича Хлебонасущенского. Такой популярности она мне прибавила! Проходу на улице не давали. Бабушки во дворе спрашивали: «Когда же тебя в «Тайнах» убьют в конце концов?» Пришел как болельщик «Локомотива» в служебную железнодорожную кассу покупать билеты. Там заявку не могли найти, и решила кассирша выписать новый билет. Вручает его мне, а там фамилия Хлебонасущенский… Еле упросил ее отдать мне его на память. Потом в передаче «Блеф» задал вопрос ведущему: «Веришь, что было такое?» Он: «Нет!» Я: «Ну смотри». 

В фильме «Классик» я сыграл небольшую роль хозяина особняка. Она принесла мне популярность, но не только у народа, но и у криминальных авторитетов. Они приняли меня за своего. Есть хорошие фильмы, но они малоизвестные: «Агапэ» - за него я во Франции получил приз за лучшую мужскую роль, фильм Ларисы Садиловой «Ничего личного» - картина жесткая, но хорошая… 

Я работал с хорошими режиссерами: Сергеем Бондарчуком, Владимиром Венгеровым, Виталием Мельниковым. 

Есть такие моменты, когда считаю, что я молодец. В основном это работы на радио. Последняя - записал повесть Льва Толстого «Казаки». Слушаю в машине и сам себе задаю вопрос: «Неужели это я?» 

- Вы большой поклонник футбольного клуба «Локомотив». А на стадионе вас часто можно застать?

- Сейчас уже меньше. Семин ушел. Там та же политика - деньги. Когда команда была чемпионом, выступала в Лиге чемпионов, ему сказали: «Юрий Павлович, вам футбол нужен, а нам бизнес». Стали выращивать молодых, чтобы продавать. Но ничего не получилось... 

- Вы жалеете, что мы ушли из международного футбола?

- Да, мы ушли из международного футбола - ничего не поделаешь, но эта та цена, которую мы должны заплатить за то, что нам предоставлена возможность спасти мир. Надо понять, что происходит, как мы должны быть едины сейчас, что мы живем в очень опасное время. Все на грани. И мир сошел с ума, действительно сошел. Но победить нас нельзя, уничтожить весь мир вместе с нами можно. 

Сейчас часто спрашивают: как вы относитесь к тем актерам, кто уехал из страны. Что делать? Моя точка зрения: мы - Родина-мать, а Мать должна прощать. Когда говорят, что патриотизм - это последнее убежище подлеца, то имеют в виду не то, что подлец прячется за патриотизм, а то, что последнее, что он может проявить человеческое, - это проявить любовь к Родине. Это для него это последнее убежище. Дальше рубеж кончается. Дальше, как в «Гамлете», - тишина.

- Насколько мы должны говорить о них? Забыть об их существовании или показывать?

- В наш век ничего нельзя утаить. Спасти мир, жизнь может только правда. Человека от животного отличает чувство сострадания. Уехавшие на Запад одумаются, проснутся. Мы все родились патриотами. Любим маму; то, что нас окружало с детства; место, где родились. Не надо учить патриотизму, но и не надо учить ненавидеть Родину. Особенно в годы лихолетий. У нас серьезный пожар, его надо гасить, а не подливать масло в огонь. 

Евгений СТАРИКОВ, Дмитрий ПОГОДИН

Комментарии (0)

Войти через социальные сети: