Изготовителей «левых» сапог взяли на картошке

Но в любую эпоху находятся и те, кто пытается использовать служебное положение для личного обогащения, нажиться на бедах других людей. Так, в мае 1942 года на вологодских рынках и в части магазинов стали появляться дефицитная в ту пору обувь, кольца, браслеты и часы. Именно одни из таких карманных часов с затертой именной гравировкой и стали кончиком нити преступного клубка, который пришлось распутывать сотрудникам Госбезопасности и второго городского отдела милиции.
Как оказалось, в одном из вологодских госпиталей, куда доставляли блокадников Ленинграда, сформировалась преступная группа, в которую входили представители обслуживающего персонала и несколько медсестер. У изможденных и голодных людей за бесценок выкупались или обменивались на хлеб золотые кольца, часы, обувь. Не гнушались злоумышленники забирать и часть одежды, собранной городом и горожанами для этих несчастных.
 При обысках на квартирах, а также на складе около вологодского магазина Военторга были изъяты ценности и вещи на значительную по тем временам сумму в 300 тысяч рублей. Преступников судили. Часть отправили в лагеря, часть - на фронт кровью искупать свою вину.

Выявлялись тогда группы расхитителей и в сельской местности. Недавно было рассекречено спецсообщение НКВД на имя первого секретаря Вожегодского райкома ВКП(б) о событиях зимы 1943 года, много лет хранившееся в закрытых фондах Вологодского областного архива новейшей политической истории. Речь в спецсообщении идет о возбуждении уголовного дела по факту злоупотреблений в одной из вожегодских артелей, занимавшейся изготовлением обуви, в том числе для нужд фронта. 
В группу входили четыре человека: бригадиры, мастер и завпроизводством, наладившие схему хищения кожи, дратвы и клея. Помимо военных, государственных заказов, брала артель и индивидуальные - для нужд частников. Но плату было предписано брать с них не деньгами, а… картофелем. Была и официальная такса: если сапоги шились из материала заказчика - требовалось отдать 24 килограмма картофеля, если кожзаменитель и дратва предоставлялись артелью, то это стоило уже четыре пуда корнеплодов (64 килограмма).
Часть обуви для частников как раз и шили из материалов, сэкономленных на госзаказах. И эти неучтенные пары сапогов «продавались» уже не за картофель, а за другие продукты: хлеб, сало, масло. Все это делили между собой работники артели. 
Были и прямые хищения. Однажды из Вологды поступил заказ на ремонт 700 пар ботинок и сапогов, привезли и материалы. Значительную их часть руководители артели потратили на изготовление сапогов для себя лично, для продажи и для…проверяющих из района. Те, в свою очередь, закрыли глаза на то, что для ремонта использовалась не кожа, а подкрашенные тканевые лоскуты. В результате такой «модернизации» 338 пар ботинок были забракованы заказчиком, но оказались втихую списаны. Видимо, как раз из-за предусмотрительности руководителей артели, успевших умаслить неучтенными сапогами местных проверяющих из существовавшего тогда треста Разнопромартели.
Получив такое прикрытие, вожегодские артельщики стали менять неучтенную продукцию на муку и водку, устраивали веселые гулянки. А попались на банальной жадности. По накладным они получили за легальные сапоги для индивидуальных заказчиков 
800 килограммов картофеля (все это шло потом в счет госзакупок), но большую часть забрали себе. На момент проверки, устроенной сотрудниками Госбезопасности, на складе оказалось лишь 192 килограмма картофеля, все остальное было вынесено и перепродано. Говорят, что после вскрытой недостачи артельщики по привычке предложили сотрудникам НКВД взятку сапогами, но эти проверяющие оказались неподкупными. 

По нынешним реалиям, присвоение 600 килограммов картошки и махинации с небольшими объемами кожи и клея - вроде бы так, ерунда, мелкий проступок. Но не стоит забывать, какое это было время. Большинство жителей Вожегодского да и других районов области тогда голодало. На трудодень, бывало, колхозникам давали всего по 200 граммов зерна и по полкило картошки на семью. Люди собирали в лесу белый мох, сушили, толкли и добавляли его в муку. 
Очень высока была и детская смертность. Есть страшные цифры. За четыре года войны на полях сражений погибло и пропало без вести, по разным оценкам, от 170 до 
190 тысяч уроженцев вологодской земли. За это же время в тылу умерло более 200 тысяч жителей области. 
Результатом проведенных проверок стали жесткие оргвыводы. Под суд пошли не только непосредственные участники махинаций с кожей в обувной артели, но и ее директор. Он оказался замешан и в других аферах, поэтому его дело выделили в отдельное производство. 
В фондах ВОАНПИ есть еще одно спецсообщение из Вожегодского района, составленное примерно в то же время, когда шла проверка обувной артели. Документ называется «О необходимости оказания помощи семьям военнослужащих РККА». В нем говорится, что, по имеющимся в РО НКВД сведениям, в районе имеется множество семей военнослужащих-фронтовиков, находящихся в тяжелом положении. Дальше идут конкретные примеры на трех страницах машинописного текста.
Например, о том, что гражданка Табакова из деревни Сырнево, муж которой находится в действующей армии, имея на руках четверых детей, никакой помощи не получает. Местный леспромхоз ее с довольствия снял, а в колхозе отказали даже в картофеле. «Все они вместо хлеба вынуждены есть солому», - беспристрастно говорится в спецсообщении.
Тогда же были составлены списки нуждающихся и голодающих по каждому сельсовету. В первую очередь внимание обращалось на семьи с детьми, отцы которых сражались на фронте.
По воспоминаниям вожегодских старожилов, каждой такой семье стали еженедельно выдавать паек - по ведру картошки и немного хлеба. Кроме того, колхозы обязали выделить таким людям по три - пять соток земли под посадку картошки и обеспечить семенным материалом. При этом процесс посадки должны были контролировать сельские комсомольцы: были опасения, что голодные люди просто съедят часть семенного картофеля.