Они остановили «Тайфун»
949
В эти октябрьские дни, 75 лет назад, на дальних подступах к Москве разгоралось масштабное и кровопролитное сражение, оказавшее решающее значение на весь последующий ход войны. Среди тех, кто прошел через горечь «котлов» и поражений, но все-таки нашел в себе силы остановить врага у самых стен столицы, были и тысячи уроженцев вологодской земли.
Сметая все на своем пути
К концу сентября 1941 года среди высшего руководства страны царили оптимистические настроения. Да, после первых, самых неудачных месяцев войны были потеряны Прибалтика, Белоруссия и почти вся Украина. Но в конце лета немцев изрядно потрепали под Ельней, сверхбыстрыми темпами на военный лад перестраивалась промышленность, а в Вологде, Костроме, Перми и в других городах шло формирование новых дивизий.
Казалось, еще немного, и фашистов погонят обратно на запад. Тем неожиданнее и трагичнее оказались последующие события. Сформировав на вяземском, брянском и орловском направлениях мощные механизированные «кулаки», немцы серией сходящихся ударов рассекли оборонительные порядки наших войск на почти 400-километровом пространстве.
В фашистских штабах наступательной операции присвоили наименование «Тайфун», и поначалу она полностью оправдывала это грозное название. Уже в первые дни, сметая все на своем пути, немецкие танковые клинья окружили под Вязьмой и Брянском не одну и не две, а почти 70 советских дивизий и бригад. Брянский фронт как таковой практически перестал существовать. Тяжелейшие потери понес и Западный фронт, которым в ту пору командовал наш земляк - генерал-полковник Иван Конев.
Оставив «добивать» окруженные дивизии подоспевшим сухопутным частям вермахта, немцы без промедления направили свои танки прямо на Москву, двигаясь к столице сразу с нескольких направлений. Боеспособных резервов, готовых заткнуть многочисленные бреши, уже не было, и немцы с легкостью шли вперед, пугая своим неожиданным появлением не успевших эвакуироваться жителей.
По воспоминаниям танкистов Гудериана, когда они с ходу ворвались в Орел, по улицам города спокойно ходили трамваи, в привычном режиме работали все магазины, а на перекрестках стояли регулировщики. Немцы заняли весь Орел практически без единого выстрела - немногочисленные бойцы истребительных батальонов, да и сами жители пребывали в такой растерянности, что не только не разбежались, а зачастую так и застывали на улице, изумленно взирая на немецкие авангарды.
Счет шел на часы и минуты
Но именно тогда, когда казалось, что все уже пропало и перед фашистами лежит прямой и открытый путь на Москву, пружина сопротивления начала постепенно сжиматься. Поначалу на пути немецких колонн вставали отдельные и разрозненные подразделения - иногда роты и батальоны, но чаще всего так называемые боевые группы из 100-150 собранных воедино бойцов из числа связистов, поваров, обозников. Потом к ним добавились и вступавшие в бой прямо с марша пока еще немногочисленные, но подходившие с востока резервные части.
Где-то немцев удавалось задерживать только на сутки, где-то на еще меньший срок, но и это было бесценно - счет времени шел буквально на часы и даже минуты, каждая из которых помогала создать новые оборонительные рубежи.
Широко известен подвиг курсантов подольских училищ, которых бросили прямо на острие фашистского прорыва под Малоярославцем, сбив наступательный пыл врага на несколько суток. И этот случай не был единичным. 6 октября эшелон, в котором находились более 500 вологодских, костромских и ярославских призывников, направлявшихся в пензенское училище, развернули на станции Александров и спешно отправили на запад. Вооружив винтовками и бутылками с горючей смесью, несостоявшихся курсантов бросили в бой навстречу мотоциклетному батальону. Почти все призывники погибли, но враг был задержан на 12 бесценных часов.
Тем временем окруженные в «котлах» и лишенные единого управления дивизии в основной своей массе прекратили существование - в плен попали почти 700 тысяч бойцов и командиров. Но сдались далеко не все. Сбиваясь в большие и малые группы, одни красноармейцы пытались прорваться на восток, другие продолжали сражаться с отчаяньем обреченных. Все это не позволило немцам оперативно высвободить свои пехотные дивизии, большинство из которых увязли в локальных, но почти повсеместных боях с «окруженцами».
Одновременно в Красной Армии проводились меры по укреплению воинской дисциплины. И порой эти меры были весьма жестокими. Но тогда, наверное, без них было просто не обойтись.
Сгустились тучи и над головой Ивана Конева. Командование Западным фронтом передали Георгию Жукову, а в штаб направили комиссию во главе с Молотовым и Ворошиловым, имевшую предписание найти и покарать всех виновных за трагедию Вяземского «котла». Считается, что от неминуемого ареста и, скорее всего, расстрельного приговора Конева спас Жуков, предложивший оставить нашего земляка своим заместителем, а через несколько дней рекомендовавший его же на должность командующего Калининским фронтом.
Распрямившаяся пружина
Одним из самых тяжелых дней в сражении за Москву стало 16 октября. Немцы заняли Боровск, и объявленная в столице эвакуация некоторых заводов переросла к вечеру во всеобщую панику: закрылось метро, по городу прошла волна погромов продовольственных магазинов.
Пресечь панические настроения помогли войска НКВД и рабочее ополчение, а стабилизировать линию обороны - прибывающие из резерва свежие дивизии, в том числе активно пополнявшиеся и вологодскими призывниками.
- Я попал на фронт в самом конце октября 1941-го, - вспоминал затем череповецкий ветеран Василий Голубев. - Уже холодно было, и снарядов к пушкам не хватало, но держались мы твердо. А еще приказ был: если где немцы в наступление пойдут и наши части отбросят, хоть 50 человек в роте остались, хоть 30, политруки обязательно поднимали их в контратаку. От такой подвижной обороны потери, конечно, у нас большие были, но зато и фашистам уже спуску мы не давали.
Добавим, что именно в сражении под Москвой начался боевой путь и прославленного артиллериста Аркадия Кривошапкина - последнего из оставшихся в живых вологодского Героя Советского Союза военных лет. Там же, у ворот столицы, он получил и свое первое из трех ранений.
Ожесточенные оборонительные бои под Москвой продолжались до первых чисел декабря. Немцы еще смогли занять Калинин (ныне - Тверь), Солнечногорск и Истру. Но теперь они шли по советской земле не победоносным маршем, а буквально по метру «прогрызая» себе дорогу, оставляя за спиной свои сожженные танки и многочисленные кладбища с деревянными крестами.
А 5 декабря сжатая до предела пружина начала свое необратимое возвратное движение - в ходе начавшегося контрнаступления советских войск фашистские полчища были отброшены от столицы на 150-200 километров. Москва была спасена. В том числе за счет тысяч безвестных героев, сумевших остановить гитлеровский «Тайфун».
Вместо эпилога
Хотя это была еще далеко не Победа. То, как непросто складывались последующие военные годы, можно проследить на примере судьбы Ивана Конева. Летом 1942 года он снова принял под свое командование стратегический Западный фронт, но за ряд неудачных операций в феврале 1943-го был повторно отстранен от должности «как не справившийся с задачами военного руководства». Но затем прославил свое имя в боях под Харьковом, Усманью и Корсунь-Шевченковским. Закончил же войну в Праге, став дважды Героем и Маршалом Советского Союза.
Комментарии (0)