Конкурс «Семейная реликвия Победы»

Моя семейная реликвия - вот эти, что на фотографии, участники войны и труда. С ними я хожу 9 Мая в «Бессмертном полку». 

Свекор мой со свекровью и моя мама с отцом - все они родились в 1914 году. Свекор Михаил Прокопьевич воевал на Орловско-Курской дуге, был тяжело ранен, долго лежал в госпитале. При выписке врач спросил: 
- А у вас есть дети?
- Есть, - говорит, - один сын.
- Хорошо, а вот других больше не будет.
Удалили ему из-за ранения все мужское достоинство, из-за чего он не мог больше продолжать свой род. 
Ну а у его друга немцы поиздевались над женой, а он был гармонист, и у родственников и знакомых бытовала такая песня:
«Играет, стонет под липой гармонь - 
Она так любила «трехрядку».
Скорей бы услышать команду: «Огонь!»
И броситься в смертную схватку.
Жену увели на позор и на стыд,
Скрутив ее нежные руки.
Отец ее ранен, братишка убит - 
Так мне написали подруги».
Моя свекровь, как и все, трудилась в колхозе.
Теперь о моих родителях. Отец Георгий Александрович был шофером. Их колонна попала под обстрел, и он погиб, так и не повоевав.
Мама Нина Васильевна плавала на теплоходе матросом, пришвартовывала судно к берегу. Говорила, что возили до нужного назначения новобранцев - окопы копать или что-то другое делать. Потом мама заболела цингой, и ее списали на берег. Дома трудилась в колхозе, по осени сушили лук, носки вязали для солдат и отправляли на фронт.
Они, мои родные, помогали ковать победу. Все уже от полученных ран и тяжелого труда давно на том свете. Слава им и вечная память!

 

---

«Возьму хлеба и маргарина, помочу в воде - так и поем

Нашей бабушке Насте Шушковой 1 марта исполняется 88 лет. Она живой свидетель непростых военных лет. Вот что она мне рассказала про свою жизнь: «Когда началась война, мне было девять лет, и жили мы в Бабушкинском районе. Папа погиб на Карельском фронте. Его имя занесено в Книгу памяти Вологодской области».

Анастасия Александровна Шушкова.

Уже потом, после войны, когда я возила молоть зерно, мельник мне рассказывал, что папа пошел за водой для солдат, его снайпер и убил. Мне бы расспросить мельника-то получше, хоть бы место узнать. Не догадалась тогда. А похоронка пришла, что пропал без вести.
Осталась мама с четырьмя детьми, где я старшая. Вот и начала рано работать в поле. Веду лошадь по борозде, а мама пашет на сохе. В 1946 году мать трагически погибла в лесу, и осталась я, четырнадцатилетняя, с тремя детьми на руках. Ане было 12, Ивану - 10, Маше - семь лет. Младшую сдали в интернат за 15 километров, но она постоянно убегала домой. Спрячется в сарае и сидит, пока не найдем. В итоге оставили ее у себя, побоялись, ведь лесом одна бегает.
Перебивались как могли. Всю траву переели, картошку гнилую варили. Самые лучшие лепешки получались из клевера, но за него могли и в тюрьму посадить: головки этого растения рвать 
запрещалось. 
После мамы остались недоимки по налогам: в войну каждая семья должна была сдать определенное количество яиц, молока и мяса. Председатель сдал в колхоз корову, овец и куриц. На войне он был обозником, пришел раненным в ногу и гнобил всех подряд. Нас потом забрал к себе учитель, и мы пять лет жили у него в маленькой избушке. Василий Васильевич и Екатерина Васильевна Ракитины были люди доброй души!
Я начиная с войны ходила с обозами в Тотьму. Лошади устали и встали, а мы сидим и ревем - ведь, по сути дела, дети еще. А мясо еще и охранять надо, чтобы собаки не съели. Шли по волоку в день - это 25 километров, а до Тотьмы четыре-пять волоков. Ночью не в каждой деревне еще и ночевать пускали.
И свинаркой работала. Надо было привезти воду из колодца, который находился в 700 метрах от телятника, нагреть ее на печи, заварить кашу и накормить поросят. Потом выхаживала маленьких телят. Никакой работы не чуралась: надо было младших поднимать.
В 21 год пошла учиться в училище механизации. После окончания работала трактористкой. Пахали поля днем и ночью сменами.

Анастасия Шушкова (крайняя слева) и ее земляки в минуты отдыха.

Была на сплаве в Красавине. Шли с котомками за плечами несколько дней. В колхозе работали за трудодни, а на сплаве платили деньги. Хотелось одеться самой, одеть Анну. Чтобы больше заработать, экономила на обедах: возьму хлеба да маргарину, помочу в воде - так и поем.
Позже, когда заплатили хорошо, я даже домик купила и корову. Аня и Иван жили со мной в деревне Белехово Бабушкинского района, помогали как могли. 
В 25 лет вышла замуж. Сначала жили хорошо, а потом муж начал пить. А у меня в пять утра уже подъем. Коров подоить, сена им натаскать и подать. Прибегу домой в 10 часов, перехвачу чего-нибудь - и опять на скотный двор, на вторую дойку. В два-три часа дня - домой, а в пять - опять на дойку и кормежку скота. Детей не видела, только рожала. В декрете сидела всего месяц или два. Прибегу с работы к ребенку, наклонюсь над зыбкой, не присаживаясь покормлю и опять на работу. В сенокос у доярок еще и план на сено был - пять центнеров накосить, а это много.
Жили со свекровью, плохого слова ей не говаривала. И она мне - тоже. Всех шестерых деток поднять помогла. Муж умер в 2000 году.
Дети выросли хорошими и порядочными людьми. А мне теперь тяжело жить в деревне одной: нет сил носить дрова, воду, да и дом прохудился, тепло не держит. Вот зимой и живу в Вологде у детей.
У меня 10 внуков, 13 правнуков и одна правнучка. Имею медали «Мать-героиня», «Ветеран труда», «Труженик тыла». В 2011 году мне было присвоено звание ветерана войны.

Записала Елена ГОРОДИШЕНИНА, Вологда