Как переживали войну в далекой деревне Чуров Починок

Моя память сохранила деревню и людей примерно с 1938 года. Председателем нашего колхоза несколько лет избирали Василия Николаевича Попова, который умело руководил хозяйством. Тут грянула Финская война. Непонятно почему, но мобилизовали одного председателя, и это сразу сказалось на колхозе. Не успели очухаться, как новая напасть - Великая Отечественная. Первыми на фронт ушли Порфирий Егорович Попов и мой отчим Павел Павлович Непогодьев, работавший зоотехником и заведующим МТФ колхоза. Отчим решением правления все дела сдал своей жене - моей матери Анастасии. Так неграмотная женщина, окончившая курсы ликбеза, стала руководителем животноводства колхоза. Трудилась в этой должности сутками до 1946 года. 
Ребятишки моего возраста и чуть старше пошли к бригадиру Марии Поповой и сами напросились на прополку посевов. Нам выделили часть поля, и мы усердно боролись с сорняками. Уже к вечеру у всех распухли руки от заноз осота.
Прошла первая военная зима. После окончания учебы нас с Енькой Поповым-«Осининым» (в нашей деревне было много Поповых, поэтому придумывались псевдонимы) назначили подпасками. Мы должны были приходить к обеду и помогать Марии Поповой-«Беляковой» собирать и выгонять коров. Проработали мы так пол-лета и попросили закрепить за нами лошадей. Енька был старше меня на год, его сразу посадили на лошадь, а мне стукнуло только
10 лет, и было рано. Тогда мать приписала мне в хозяйственной книге один год, и я тоже получил лошадь по кличке Воля. Она кусалась, лягалась, закусывала удила зубами и становилась неуправляемой. Даже мою мать умудрилась вытряхнуть из телеги, когда та везла траву. Но я стойко проработал на ней до конца лета.

Во время учебы нас тоже привлекали то собирать колоски, то найти заблудившийся скот, то съездить куда-либо на лошади. Старшие мои товарищи Женя Канин, Толя Попов, Виталий Попов, Нина Попова-«Костина», Лида Капишина, Саша Попов-«Санко» в школу не ходили и работали вместе со взрослыми.
Лето 1943 года для нас началось, как и предыдущее, с той лишь разницей, что людей и лошадей стало меньше, а работы не убавлялось. Почти вся техника вышла из строя. С поломками боролся уже довольно пожилой кузнец Николай Емельянович Летовальцев, но справлялся он лишь с плугами и боронами.
Единственным довоенным трактористом у нас был Иван Егорович Попов. Это он пригнал в деревню трактор ХТЗ, встречать который вышли все жители. Иван был призван на фронт и первым из деревенских получил медаль «За отвагу». 
Взамен Ивана Попова к нам направили молодую девушку Павлу Попову, двоюродную сестру моего отца. Зимой она закончила курсы трактористов, однако техника ее не слушалась и частенько не заводилась. Привозили механика - трактор заводился, как только он отъезжал - снова глох. Харьковский тракторный завод в то время уже был захвачен немцами, запчастей не было. 
С осени 1941 года стали формировать «красные обозы». Это когда для сдачи зерна нового урожая государству все колхозы подбирали лучших работников, украшали лошадей, сбрую, телеги. Все съезжались к сельсовету, на первую подводу крепился транспарант, и обоз шел к заготпункту в село Нижний Енангск - почти 25 километров. Меня в такой обоз взяли лишь в 1944 году, так как считали, что толку от меня никакого: мешок с зерном весил больше, чем я. 
Ежегодно осенью сдавали государству скот. Заготпункт, где его принимали, находился от нашей деревни почти в ста километрах. Доярки брали подводу с сеном и гнали скот, причем по пути никаких пунктов отдыха не было. Кроме всех неудобств, коровы здорово теряли в весе. Если выходили из дома средней упитанности, то приходили тощие, и зачет был совсем маленький.
При такой тяжелой работе полураздетые полуголодные люди добивались неплохих результатов. По итогам первого полугодия 1944 года наш сельсовет был признан победителем в социалистическом соревновании района с вручением переходящего Красного знамени. Весь актив сельсовета и передовики были сфотографированы у здания клуба - бывшей церкви. Моя мать Анастасия Федоровна хранила эту фотокарточку как дорогую реликвию.
Вслед за переходящим знаменем в колхоз направили артистов Вологодской филармонии, и мы должны были их встречать. Эту миссию возложили на меня, заметив при этом, что лошадь моя смотрится получше, моя одежда менее изорвана, на ногах пусть не новые, но ботинки, а не лапти, и я еще могу улыбаться.

За труд в колхозе денег не давали, начисляли трудодни, на которые в конце года выдавали зерно. Денег у колхозников не было, а они были очень нужны - купить одежду, обувь, лекарства. Выручали всякие умельцы, валявшие валенки, шившие сапоги, однако материалы тоже надо на что-то купить. Можно было сдать пушнину и получить заготовки на сапоги. Однако пушнину надо было вырастить или убить в тайге. Матери крутились, как могли, тем не менее к концу войны почти все ходили в лаптях. 
Питались в основном за счет приусадебных участков. Большим подспорьем были грибы и ягоды. Для сбора брусники в колхозе выделяли один день, и люди вместе шли в лес. 
В конце 1943 года колхозникам раздали семена льна, запасы их были большие. Почти в каждой семье сохранились маленькие ступки. Семена в них толкли до получения муки, а потом пекли лепешки. Получались они черными, с виду неприглядными, но есть было можно. Лен в ту зиму здорово выручил.
Во время войны нередко организовывались культурные мероприятия. Привозили и показывали немое кино. Если картина нравилась, например, такая, как «Секретарь райисполкома», то привозили ее и не по графику. По красным датам - Октябрьская революция, Новый год, День Красной Армии, 1 Мая - силами актива сельсовета во главе с избачом Людмилой Ивановской школьники под руководством учителей ставили концерты.
У каждой деревни был свой престольный праздник. В деревне Чуров Починок это Иванов день. Из скудных запасов готовили угощения, собирали на стол первые грибы и землянику. В этот день работали только до обеда. К вечеру на берегу реки Кузюг организовывались гулянья, всех веселили свои и пришлые гармонисты. Это было местом знакомства молодых людей. Надо оговориться: парней, в сущности, не было, самые «старые» - это 1927 года рождения, да еще несколько раненых с фронта. Тем не менее всем было весело, на какое-то время уходили невзгоды. 
Не все мужчины выполнили свои обещания вернуться со скорой победой. Вместо них стали приходить похоронки. Если услышишь, что где-то голосит баба, - значит, пришла еще одна похоронка. Первую горькую весть получила моя мать Анастасия Федоровна Непогодьева. Ее муж, а мой отчим сержант Непогодьев Павел Павлович, погиб в бою под городом Нарвой. Так мать в 29 лет второй раз стала вдовой.
А некоторые, как Порфирий Егорович Попов, пропали без вести с первых дней войны, и до сих пор о них ничего не известно.
Но ни один из колхозников не согнулся под тяжестью таких вестей, не опустились его руки от горя. После войны радостно встречали уцелевших - своих и чужих мужей и отцов.